13 августа, 2012

Загадка Первомая 1960 года

1 мая 1960 года на Красной площади в Москве проходил военный парад, после которого, как всегда, состоялась демонстрация трудящихся столицы. На трибуне Ленинского мавзолея традиционно находились руководители Коммунистической партии Советского Союза и СССР вместе с первым секретарем ЦК КПСС, председателем Совета министров страны Н. С. Хрущевым. Однако среди стоявших рядом с ними советских военачальников ощущалась некоторая нервозность да и лицо Никиты Сергеевича заметно подобрело лишь после того, как ему о чем-то доложил министр обороны маршал Р. Я. Малиновский.

Уже 2 мая советские СМИ известили граждан СССР и мировую общественность, что под городом Свердловском подразделениями Войск ПВО страны, которыми командовали майор М. Р. Воронов и капитан Н. И. Шелудько, сбит иностранный самолет-разведчик. Сообщалось также, что отличившиеся при этом офицеры, сержанты и солдаты отмечены государственными наградами.

Это была официальная информация. Не стану вновь напоминать, как Хрущев уличил государственных деятелей Соединенных Штатов во лжи, когда они пытались отрицать, что над нашей территорией уничтожен самолет-разведчик США, предъявив им живого и невредимого летчика Г. Пауэрса. Об этом много писала отечественная пресса.

На заседании Верховного суда СССР в ходе допроса американского пилота вскрылись дополнительные обстоятельства, касающиеся маршрута самолета, полетного задания, которое получил Пауэрс, его ощущений при поражении машины в хвостовую часть и катапультировании. Вся другая информация об этом инциденте была закрыта и отправлена в архив.

Однако почти ежегодно в канун 1 Мая в СМИ появлялись статьи на эту тему, а с участниками тех событий: подполковником М. Р. Вороновым – командиром 2-го зенитного ракетного дивизиона 57-й зенитной ракетной бригады, генерал-лейтенантом Г. С. Легасовым – заместителем председателя комиссии главнокомандующего Войсками ПВО и Б. В. Бункиным – главным конструктором зенитного ракетного комплекса С-75 проводились беседы на телевидении. Эти статьи и передачи вызывали у военных специалистов, корреспондентов и журналистов массу вопросов. Что же конкретно произошло в уральском небе? Зачем для уничтожения одного самолета-нарушителя было выпушено пять ракет и как летчик Пауэрс остался жив после такого массированного обстрела? Ракета какого дивизиона столь «нежно» подстрелила самолет U-2, что на Пауэрсе не оказалось ни одной царапины? Кто и зачем сбил истребитель МиГ-19, пилотируемый старшим лейтенантом С. И. Сафроновым, награжденным орденом Красного Знамени посмертно?

К сожалению, и эти, и другие вопросы, на мой взгляд, остались без ответа.

Поэтому многие авторы публикаций в средствах массовой информации (например В. Самсонов, А. Докучаев, К. Скопина, Е. Буянов, Д. Данилов и другие), пытаясь разобраться в тех событиях, начинали произвольно трактовать их, извращая отдельные моменты, касающиеся результатов и порядка стрельбы дивизионами по самолету-шпиону, траектории его полета, траектории полета ракет, гибели старшего лейтенанта Сафронова. Например, утверждалось, что по U-2 было выпущено 7 ракет из 14, что дивизион майора Воронова выпустил первую ракету вдогон самолету, а второй ракетой сбил истребитель Сафронова и наоборот, что некий командир технического (?) дивизиона направлял ракету на машину Пауэрса так, чтобы попасть ей точно в хвост и тем самым сохранить летчику жизнь, а также огромное количество других небылиц.

Пусковая установка СМ-90 ЗРК С-75 в обвалованном укрытии
Фотоархив «ВКО»

А один из телевизионных каналов нанес ущерб престижу зенитных ракетных войск противовоздушной обороны, показав получасовой фильм о пилоте И. А. Ментюкове, который якобы газовой струей своего самолета Т-3 (предсерийный Су-9) сбил U-2.

Во всех этих публикациях заслуга в уничтожении самолета-шпиона США 1 мая 1960 года приписывалась только 2-му зрдн (командир – майор М. Р. Воронов) и 1-му зрдн (командир – капитан Н. И. Шелудько) 57-й зенитной ракетной бригады.

Огромный интерес эта история полувековой давности сейчас вызывает у пользователей Интернета, где развернулась большая дискуссия.

Все эти измышления, домыслы, предположения не соответствуют действительности и рождаются у их авторов из-за отсутствия реальных фактических материалов и документов.

Журналист Вадим Такменев в 2002 году, подводя итоги телевизионной передачи с участием генерал-лейтенанта Г. С. Легасова и подполковника М. Р. Воронова, заявил, что, очевидно, в конце концов в любой истории должны оставаться загадки.

Я как непосредственный участник вышеописанных событий не мог смириться с «похоронами» этой тайны, поскольку считаю, что в любом историческом событии необходимо добираться до истины, как бы горька она ни была. Поэтому с 2005 года веду поиск реальных фактов по данному делу. Мне удалось ознакомиться с рассекреченными материалами в Центральном архиве Министерства обороны в Подольске.

Но прежде чем приступить к изложению результатов своих изысканий, должен рассказать о личных наблюдениях уничтожения самолета U-2 в небе неподалеку от Свердловска.

Я, Самойлов Борис Константинович, после окончания в августе 1959 года Киевского высшего инженерного радиотехнического училища (КВИРТУ) Войск ПВО страны (специальность – радиолокация) был назначен в 5-й зенитный ракетный дивизион 37-й зенитной ракетной бригады 4-й отдельной армии (ОА) ПВО на должность заместителя командира радиотехнической батареи – начальника 2-й группы зенитного ракетного комплекса С-75. Системой С-75 тогда в срочном порядке оснащалась 4-я ОА ПВО. Поэтому были нужны офицерские кадры даже других военно-учетных специальностей.

Офицер наведения ЗРК С-75 на занятиях по специальной подготовке с расчетом операторов ручного сопровождения
Фотоархив «ВКО»

Дивизион дислоцировался в восьми километрах от станции Полдневая (60 км южнее Свердловска) и был сформирован в мае 1959 года. Личный состав прошел необходимую переподготовку и выполнил начальные стрельбы на полигоне. Положенное вооружение и военная техника в зрдн имелись согласно штату, однако инженерное оборудование стартовой позиции еще не завершилось. Не было защищенного КП зрдн, убежищ для личного состава стартовой батареи. Жилая зона также находилась в стадии строительства. Отсутствовали жилые помещения для офицерского состава, а казарма для сержантского и рядового состава не достроена. Не было постоянного электроснабжения, источника питьевой воды и прочих удобств.

Накануне майских праздников дивизион не находился на боевом дежурстве, однако командир зрдн – подполковник Илья Иванович Новиков приказал мне проверить и доложить о готовности станции наведения ракет (СНР) к боевой работе. Он также попросил меня помочь сержантам подготовить станцию разведки и целеуказания П-12 в связи с тем, что ее техник – лейтенант Федотов находился в госпитале, а я изучал эту СРЦ в училище.

30 апреля у офицера 2-й (стартовой) батареи лейтенанта В. Дудко была свадьба. Он женился на учительнице местной школы и пригласил, в частности, меня и лейтенанта Б. Селина на торжество. Свадьба состоялась в школе села Полдневая в восьми километрах от огневой позиции дивизиона.

В конце дня я доложил командиру о готовности СНР и что приемный тракт СНР-75 настроен лейтенантом Б. Селиным и сержантом Н. Мошану на максимальную чувствительность (112–114 дБ), а РЛС П-12 – на предельную дальность.

На РЛС П-12 бригадой промышленности была смонтирована, но не сдана дивизиону в эксплуатацию новая аппаратура опознавания НРЗ-10 («свой-чужой»). Я проверил НРЗ-10 в контрольном режиме и уже собрался проверять ее в боевом, как мне позвонил командир радиотехнической батареи капитан В. Александров и сообщил о внезапно возникшей неисправности в системе СДЦ (селекции движущихся целей) станции наведения ракет СНР-75 (ответственный – лейтенант Мацегуд).

В связи с затратой большого количества времени на устранение неисправности в системе СДЦ я не смог проверить НРЗ-10 в боевом режиме. А именно – вынести гетеродин на 100 метров, развернуть кабельное хозяйство, запитать его от дизельной электростанции и проверить прохождение сигнала через антенную систему. Об этом было доложено командиру дивизиона, на что он заявил: «Может, эта аппаратура и не понадобится». Но, как всегда, по закону подлости понадобилась.

Командир дивизиона разрешил мне идти на свадьбу, а Селина отпустил под мою ответственность после моего заверения, что сержант Мошану отлично подготовлен и может в случае чего полностью заменить его. Офицеры, присутствовавшие на свадьбе (четыре человека), ночевали с 30 апреля на 1 мая на квартирах на станции Полдневая, которые они снимали для проживания. Утром 1 мая за нами пришла машина и доставила нас на позицию.

1 мая 1960 года боевая готовность была объявлена за два часа до подлета цели. Операторы РЛС П-12 обнаружили U-2 на дальности 270 километров и сопровождали самолет до момента уничтожения.

Транспортно-заряжающая машина с полуприцепом ПР-11Б в окопе пусковой установки ЗРК С-75
Фотоархив «ВКО»

Боевой расчет дивизиона в составе подполковника И. И. Новикова, командира радиотехнической батареи капитана В. Александрова, офицера наведения (фамилию, имя и отчество не помню, сложная фамилия, он 3 мая уехал сдавать экзамены в академию) и трех операторов, один из которых ефрейтор О. Рынков (фамилии двух других не помню), занял место в кабине «У» ЗРК С-75.

Я не входил в боевой расчет, а находился в кабине «П» вместе с техником-лейтенантом Селиным. Поэтому все действия участников боевого расчета в кабине «У» я передаю по их рассказам, по записям телефонных переговоров с КП бригады на пункте связи дивизиона и по громкоговорящей связи.

При подлете цели к зоне поражения дивизиона командир постоянно получал из бригады сведения о координатах цели. Однако они отличались от данных нашей СРЦ П-12. И это было объяснимо, поскольку данные с КП бригады поступали не по прямому каналу связи. Да и цель в районе города Кыштыма немного изменила маршрут полета, как будто выбирала наиболее безопасную траекторию пролета между зенитными ракетными дивизионами 37-й зенитной ракетной бригады.

Разрешение на открытие огня командир получил в то время, когда цель подошла к дальней границе зоны поражения дивизиона. Цель на запрос «свой-чужой» не отвечала. Сомневаясь в работе НРЗ-10, командир несколько раз просил уточнить координаты U-2. А цель уже начала удаляться от дивизиона. Командир 37-й зрбр еще раз подтвердил свое решение на обстрел цели.

Подполковник Новиков скомандовал офицеру наведения: «Пуск». Офицер нажал кнопку «Пуск», но старта ракеты не последовало – он от волнения забыл переключить три канальных тумблера «Неисправность/Боевая работа» в режим «Боевая работа» на шкафу офицера наведения. Мгновенно исправив ошибку, офицер наведения по команде командира «Цель уничтожить двумя ракетами» нажал кнопку «Пуск» первого канала. Ракета стартовала в 8.46 и направилась вдогон самолету U-2. Затем офицер наведения нажал кнопку «Пуск» второго канала, но старта ракеты не последовало.

Командир дивизиона срочно связывается по ГГС с командиром стартовой батареи капитаном Иваньковым. Он требует принять все меры безопасности личного состава батареи. Впоследствии оказалось, что ракета не стартовала по вине технического дивизиона. И это несмотря на то, что контроль стартового оборудования и проверка ответчиков перед этим прошли нормально.

Тем временем операторы и офицер наведения в соответствии с Руководством по боевой работе ЗРК С-75 сопровождали цель в режиме РС (ручное сопровождение), а затем перешли на автоматическое (АС).

На 53-й секунде наведения старший техник-лейтенант Н. Краморенко из кабины «А» по громкоговорящей связи доложил командиру зрдн: «На 53-й секунде выдалась команда К3, аппаратура сработала нормально». Это команда ближнего взведения радиовзрывателя ракеты. Она выдается примерно за 300 метров до подхода ракеты к цели. В этом случае цель должна быть обязательно поражена.

Огонь ведет зенитный ракетный дивизион С-75
Фотоархив «ВКО»

Через несколько секунд операторы ручного сопровождения поочередно доложили, что произошел срыв автоматического сопровождения по всем трем координатам – дальности, азимуту и углу места. При выполнении боевых стрельб это следует, как правило, за физическим разрушением цели. Офицер наведения не смог сразу правильно оценить обстановку и доложил командиру зрдн: «Срыв автоматического сопровождения по трем координатам». Командир, занятый проблемами со второй ракетой, моментально доложил на КП зенитной ракетной бригады: «У нас срыв сопровождения». А там, очевидно, временно «отключились».

Через некоторое время командир дивизиона, разобравшись с офицером наведения и операторами ручного сопровождения, повторно доложил на КП бригады: «По имеющимся признакам цель поражена», так как на экранах индикаторов цель начала быстро менять свои параметры и характеристики. На это ему командир бригады грубо ответил: «Ерунда. Цель над Нижним Тагилом».

В это время офицеры и солдаты стартовой батареи 5-го зрдн, находясь на открытом воздухе, визуально наблюдали картину поражения высотной цели, кричали «Ура!» и бросали головные уборы вверх. На чистом безоблачном небе было отчетливо видно, как ракета догнала цель, появилось белое облачко от подрыва боевой части, а затем вниз полетели обломки самолета со шлейфом черного дыма.

Минуты через две-три низко над лесом появилось еще несколько белых облачков – подрывов БЧ ракет. Значит, еще какой-то зенитный ракетный дивизион произвел обстрел цели. Их было три или четыре. Когда командир дивизиона подполковник Новиков вышел из кабины «У», командир стартовой батареи доложил ему об увиденном результате обстрела цели, о принятых мерах по безопасности личного состава и второй ракете.

В это время из бригады поступила команда: «Любой самолет в воздухе – противник» и все мы снова заняли свои места. Минут через 20 поступила команда: «Отбой». Вслед за этим из бригады поступило указание скопировать с планшета дальней воздушной обстановки трассу полета самолета и доставить кальку на КП бригады, опечатать кабины. Трассу с планшета ДВО копировал я, а документы в бригаду отвозил капитан Александров. Вернувшись, он сообщил, что еще несколько дивизионов 57-й зенитной ракетной бригады стреляли по самолету, который якобы применял помехи и круто менял маршрут полета.

На КП нашего зрдн ни офицер наведения, ни операторы ручного сопровождения на экранах индикаторов никаких помех не наблюдали до подрыва нашей ракеты, а на кальке проводки U-2, которую копировал я с планшета ДВО, никакого резкого маневра самолета не отмечалось. Впоследствии подтвердилось, что на U-2 не было никакой аппаратуры постановки пассивных/активных помех и никаких резких маневров он не совершал.

В течение 2–3 мая наш дивизион посетили две комиссии – из штаба 4-й ОА ПВО и управления главнокомандующего Войсками ПВО. В это время средства массовой информации объявили, что офицеры, сержанты и солдаты дивизионов майора И. И. Воронова и капитана Н. И. Шелудько награждены правительством СССР за уничтожение самолета U-2. Однако об участии дивизиона подполковника И. И. Новикова и его роли в уничтожении U-2 ни тогда, ни в течение 50 лет ни в печати, ни на телевидении не упоминалось.

Некоторые члены комиссии на наши недоуменные вопросы пытались убедить нас, что «летчик самолета U-2, увидев вашу ракету, развернулся на 180 градусов и ушел от встречи с ней». Мой вопрос о команде К3 и почти прямолинейной трассе цели остался без ответа, а один член комиссии – полковник сказал: «После драки кулаками не машут» и посоветовал нам больше никогда и нигде не поднимать этот вопрос.

Через несколько дней офицер спецслужбы, привлекаемый к аресту Пауэрса и сбору остатков самолета и маршевой части нашей ракеты, сообщил нам, что недалеко от места падения хвоста U-2 была обнаружена маршевая часть ракеты, а в 12 километрах южнее – все остальные части самолета.

Получив отпуск, я летом 1960 года приехал в Москву. В это время в ЦПКиО им. М. Горького была организована выставка сбитого самолета U-2, которую обслуживали офицеры одного из НИИ ВВС. Один из них на мой вопрос, как был сбит U-2, ответил: «Ракета ударила в самолет сзади, отбила ему хвост, Пауэрс выпрыгнул из самолета, который планировал без хвоста еще 12 километров». В доказательство этого он обратил мое внимание на большое количество и характер пробоин в хвосте машины, свидетельствующих о том, что взрыв ракеты был сзади.

В 60-х годах Политиздат выпустил брошюру под названием «Возмездие», в которой присутствовал материал о суде над Г. Пауэрсом. На вопрос к нему, как вас сбили, он пояснил: «Я почувствовал удар в хвост самолета, оглянулся и увидел огненный взрыв. Зная, что под устройством катапультирования была заложена взрывчатка, я откинул фонарь и вывалился из кабины...» Другой информации в брошюре не было.

На основании личных наблюдений боевой работы системы С-75 нашего дивизиона я определил реальную картину уничтожения самолета U-2 США 1 мая 1960 года. Она такова.

Ракета 5-го зрдн (командир – подполковник И. И. Новиков) 37-й зрбр (станция Полдневая), выпущенная в 8.46 вдогон самолету U-2, повредила ему хвостовое оперение. Взрыв боевой части ракеты произошел сзади машины, летчик был защищен от него двигателем и поэтому остался жив. После взрыва БЧ ракеты Пауэрс вывалился из самолета, который продолжал планировать еще 12 километров.

Докладу подполковника Новикова о поражении цели на КП 37-й зрбр не поверили, так как в те времена еще не было случаев стрельбы ракетами ЗРК С-75 вдогон удаляющейся цели да еще и на дальней границе зоны поражения. Руководством по боевой работе и Правилами стрельбы зенитной ракетной системы С-75 в те времена это не предусматривалось. Данный факт привел к потере цели и как следствие – гибели старшего лейтенанта Сафронова на МиГ-19.

Моя версия нашла полное подтверждение после предоставления мне возможности ознакомиться и изучить материалы в Центральном архиве МО в Подольске.

В ЦАМО был ознакомлен со следующими документами:

№ 1. Доклад главнокомандующего Войсками ПВО маршала С. С. Бирюзова министру обороны СССР Р. Я. Малиновскому от 2 мая 1960 года (стр. 1–5).

№ 2. Донесение № 0012 от 2 мая 1960 года командующего 4-й ОА ПВО главнокомандующему Войсками ПВО маршалу С. С. Бирюзову (стр. 7–12).

№ 3. Боевое донесение командующего 4-й ОА ПВО № 0015 от 5 мая 1960 года главнокомандующему Войсками ПВО маршалу С. С. Бирюзову (стр. 17–35).

№ 4. Доклад начальника штаба 4-й ОА ПВО генерал-майора А. Сюхина главнокомандующему Войсками ПВО маршалу С. С. Бирюзову (стр. 37–43).

№ 5. Доклад ВРИО командира 57-й зенитной ракетной бригады полковника С. В. Гайдерова заместителю главнокомандующего Войсками ПВО генерал-полковнику А. Ф. Кулешову (председателю комиссии (стр. 66–69).

№ 6. Доклад о действиях войск 4-й ОА ПВО по уничтожению самолета U-2 США генерал-полковника артиллерии А. Ф. Кулешова, генерал-лейтенанта авиации Н. Селезнева и генерал-майора Г. С. Легасова от 6 мая 1960 года (доклад комиссии главнокомандующего Войсками ПВО).

№ 7. Дополнительные показания летчика сбитого американского самолета U-2 Г. Пауэрса (стр. 74–76).

№ 8. Отчетные карточки боевой стрельбы стреляющих дивизионов.

№ 9. Карты боевых действий ЗРВ 4-й ОА ПВО 1 мая 1960 года (дело 36/6).

Рассмотрим эти документы по порядку.

В докладе министру обороны СССР маршалу Р. Я. Малиновскому 2 мая 1960 года (документ № 1) главнокомандующий Войсками ПВО маршал С. С. Бирюзов отмечал: «В результате проведенного предварительного расследования установлено, что самолет-нарушитель в 8.55 был обстрелян 1-м (м-р Воронов) и 2-м (к-н Шелудько) ракетными дивизионами 57-й зенитной ракетной бригады (г. Свердловск).

По докладу командующего армией в этот момент самолет находился (по данным станции наведения ракет ЗРК С-75) на высоте 21 000 метров. На экранах индикаторов станций наведения ракет у стрелявших создалось впечатление, что нарушитель в момент подхода ракет поставил пассивные помехи. А фактически это наблюдались отдельные части уже разрушающегося сбитого самолета, и доложили, что самолет, по-видимому, подбит, но продолжает движение...

4-му зенитному ракетному дивизиону командиром 57-й зенитной ракетной бригады была поставлена задача добить самолет нарушителя.

По роковому совпадению к этому времени в зоне поражения 4-го зрдн появилась цель на значительно меньшей высоте. Расчет принял эту цель за самолет-нарушитель и открыл огонь, выпустив три ракеты. Цель была поражена в 9.23.

Этой целью оказался свой самолет МиГ-19, следовавший на перехват самолета-нарушителя. Летчик Сафронов С. И. погиб».

И в этом же документе: «5-й зенитный ракетный дивизион (командир – подполковник И. И. Новиков) 37-й зенитной ракетной бригады, несмотря на большую дальность, произвел пуск одной ракеты, но безрезультатно, так как цель была вне зоны поражения зрдн (все эти данные поручено проверить тщательно генерал-полковнику Кулешову на месте и результаты доложить)».

Это единственное упоминание о том, что 5-й зрдн 37-й зрбр 1 мая 1960 года участвовал в стрельбе по самолету-шпиону U-2 и первым выпустил одну ракету. Как я уже отмечал, в течение 50 лет ни одно средство массовой информации даже не упоминало об этом факте, так как эти материалы были засекречены и для них недоступны.

Министр обороны СССР на этом докладе написал резолюцию: «3 мая 1960 года. Кто же конкретные виновники? Р. Малиновский» (имеется в виду гибель старшего лейтенанта С. И. Сафронова на самолете МиГ-19).

Она существенно повлияла на весь ход проверки этого события и подготовки докладов.

Рассмотрим, как же было выполнено указание главнокомандующего Войсками ПВО.

Комиссия генерал-полковника Кулешова, исследуя доклады и донесения командующего 4-й ОА ПВО, заслушав командиров дивизионов, участвовавших в стрельбе, подготовила 6 мая 1960 года доклад министру обороны СССР (документ № 6), в котором так описывала произошедшее: «...в 8.41 цель была обстреляна 5-м зенитным ракетным дивизионом 37-й зрбр одной ракетой на предельной дальности (около 50 км). После старта ракеты цель совершила разворот вправо и не вошла в зону поражения этого дивизиона... В 8.52 2-м зенитным ракетным дивизионом 57-й зрбр по цели выпущена одна ракета, которая поразила цель. Как было установлено позднее при осмотре остатков сбитого самолета, подрыв боевой части ракеты нанес поражение в основном хвостовой части самолета, нижней части двигателя и нижней части центроплана.

В связи с тем что командир зрдн майор М. Р. Воронов и офицер наведения старший техник-лейтенант Э. Э. Фельдблюм не имели опыта стрельбы по самолетам, они не смогли оценить результатов стрельбы и установить факт поражения цели. Офицер наведения принял отметку от облака разрыва боевой части ракеты и отделившихся частей самолета за пассивные помехи. О наличии помех и отсутствии цели командир дивизиона доложил командиру бригады, а последний – на командный пункт 4-й отдельной армии ПВО.

В 8.53 1-й зенитный ракетный дивизион выпустил по цели три ракеты. Первая из них подорвалась у цели и нанесла ей дополнительное поражение, вторая и третья ракеты самоликвидировались.

Командир 1-го зенитного ракетного дивизиона капитан Н. И. Шелудько и офицер наведения лейтенант Бунин также не смогли оценить результаты своей стрельбы. Отметки на экранах индикаторов станции наведения ракет, образовавшиеся в момент подрыва ракет у цели, они приняли за повторное применение целью помех, о чем доложили командиру бригады. Последний донес на КП 4-й ОА ПВО о том, что цель усилила постановку помех.

Кроме этого командир дивизиона доложил командиру бригады о потере цели и через него – на КП 4-й ОА ПВО».

Заметили разницу?

Данная версия комиссии во главе с главнокомандующим Войсками ПВО со многими нестыковками стала основной и доступной для СМИ и телевидения и вокруг нее вот уже более 50 лет идет большая полемика в печати, на телевидении и в Интернете, в результате которой появилась масса недостоверной информации, ложных измышлений.

Я считаю этот доклад необъективным, искажающим реальные факты для того, чтобы иметь возможность обосновать и сгладить негативное впечатление о трагедии с самолетом МиГ-19. Не буду касаться гибели старшего лейтенанта С. И. Сафронова на истребителе – в архивных материалах этот вопрос достаточно отражен.

Моя задача доказать вопреки докладу комиссии генерал-полковника артиллерии Кулешова, что ракета 5-го зенитного ракетного дивизиона (командир – подполковник И. И. Новиков) 37-й зрбр 1 мая 1960 года первой поразила цель.

В отчете комиссии также имеют место неправильная трактовка вопросов появления помех, оказавшихся в докладе главнокомандующего Войсками ПВО министру обороны СССР «частями уже разрушающегося самолета», искажение траекторий самолета U-2 и ракет, времени стрельбы дивизионами.

Согласно отчетным карточкам боевой стрельбы (документ № 8) по U-2 стреляли только три дивизиона: первым – 5-й зрдн 37-й зрбр в 8.46 одной ракетой, вторым – 2-й зрдн 57-й зрбр в 8.52 одной ракетой, а третьим – 1-й зрдн 57-й зрбр в 8.55 тремя ракетами.

1. О помехах. В докладе генерал-полковника А. Ф. Кулешова отмечается, что после пуска ракеты офицер наведения дивизиона майора Воронова принял «отметку от облака разрыва боевой части ракеты и отделившихся частей самолета за пассивные помехи» и поэтому не смог оценить результатов стрельбы и установить факт поражения цели. Командир 1-го зрдн также принял изображение от разрыва ракеты за пассивные помехи.

Таким образом, абзац доклада главнокомандующего Войсками ПВО маршала С. С. Бирюзова министру обороны СССР Р. Я. Малиновскому о помехах комиссия изменила с точностью до наоборот, сделав обратный вывод – помехи появились в результате разрывов ракет майора Воронова и капитана Шелудько, а не в момент подхода этих ракет к цели.

Но не мог же сам маршал С. С. Бирюзов 2 мая 1960 года выдумать тезис о появлении помех в момент подхода ракет майора Воронова и капитана Шелудько, ведь ему же кто-то из командования 4-й ОА ПВО докладывал официально и письменно об этом.

Однако в дальнейшем ни в одном из донесений командующего 4-й ОА ПВО от 2 и 5 мая 1960 года (документы №№ 2 и 3) упоминания о помехах, возникших «в момент подхода ракет» и которые оказались «фактически отдельными частями разрушающегося сбитого самолета», почему-то нет.

В первых выступлениях (до 2000 года) подполковник Воронов на телевидении неоднократно говорил о том, что цель до момента пуска его ракеты применяла пассивные помехи. Однако известно (документ № 7), что на U-2 не было аппаратуры постановки пассивных помех.

Тогда возникает вопрос: чья же ракета повредила и развалила самолет U-2 до подхода ракеты майора Воронова, как это доложил первоначально по горячим следам главнокомандующий Войсками ПВО министру обороны, и откуда появились пассивные помехи, мешающие производить стрельбу зенитным ракетным дивизионам майора Воронова и капитана Шелудько?

Это сделать могла только ракета 5-го зенитного ракетного дивизиона 37-й зенитной ракетной бригады, которая была выпущена первой в 8.46 (а не в 8.41, как отмечается в докладе комиссии), и только она смогла первой поразить цель. Именно от этой ракеты и обломков самолета появились так называемые помехи.

2. Доказательством этому может служить и то, что в соответствии с правилами стрельбы СНР старший техник системы выработки команд (СВК) кабины «А» обязан был во время пуска ракеты и ее наведения докладывать командиру зрдн о выдаче команды К3 при подлете ракеты к цели.

Однако врио командира 57-й зрбр полковник С. В. Гайдеров в докладе (документ № 5) председателю комиссии генерал-полковнику А. Ф. Кулешову не отмечал, чтобы кто-нибудь из его командиров дивизионов докладывал о выдаче команды К3.

Полковник Гайдеров доложил, что «результатов стрельбы командиру 2-го зенитного ракетного дивизиона определить не удалось», а капитан Н. И. Шелудько – «что результатов он не знает и что, возможно, были промахи».

Единственная команда К3 была выдана на ракету 5-го зенитного ракетного дивизиона 37-й зенитной ракетной бригады на 53-й секунде, о чем старший лейтенант Н. Краморенко немедленно доложил командиру дивизиона подполковнику И. И. Новикову, а тот – командиру бригады.

На КП бригады и армии, очевидно, не поверили в возможность ракеты, выпушенной вдогон, поразить цель. Эта была основная ошибка и причина дальнейшей неразберихи в уральском небе и как результат – трагические события с самолетом МиГ-19.

3. Несмотря на эти факты, в докладе комиссии генерал-полковника А. Ф. Кулешова сообщается следующее: «В 8.52 2-м зенитным ракетным дивизионом 57-й зенитной ракетной бригады (майор Воронов) по цели была выпущена одна ракета, которая поразила цель. Как было установлено позднее при осмотре остатков сбитого самолета, подрыв боевой части ракеты нанес поражение в основном хвостовой части самолета, нижней части двигателя и нижней части центроплана».

А в донесении командующего 4-й ОА ПВО № 0015 от 5 мая 1960 года (документ № 5) тоже отмечалось: «После подрыва ракеты (майора Воронова) у самолета-нарушителя было отбито хвостовое оперение, но летчик от разрыва, произошедшего снизу сзади, видимо, был защищен двигателем, поэтому не был ранен и катапультировался».

Впрочем, достаточно взглянуть на Карту боевых действий ЗРВ (документ № 9), на дислокацию дивизиона майора Воронова и на траекторию самолета U-2, как станет понятно, что дивизион Воронова не мог поразить цель сзади, он должен был стрелять в U-2 прямо в лоб, а не сзади. При этом осколки самолета фактически сыпались ему на голову, так как дивизион Воронова дислоцировался в районе станции Косулино, где и приземлился летчик U-2 Пауэрс (см. карту в «ВПК», № 4).

Только ракета 5-го зенитного ракетного дивизиона 37-й зрбр могла так «мягко» поразить цель сзади снизу.

4. О траектории полета ракеты 5-го зенитного ракетного дивизиона 37-й зрбр.

В донесении № 0012 от 2 мая 1960 года командующего 4-й ОА ПВО (документ № 2) записано: «В 8.46 по цели открыл огонь 5-й зенитный ракетный дивизион 37-й зенитной ракетной бригады, израсходована одна ракета. Стрельба велась с параметром 22 километра при развороте цели на 180 градусов (высота – 15 000 м, скорость – 200 м/сек.), после чего цель пошла с набором высоты до 22 000 метров». О результате стрельбы в этом донесении еще ничего не было сказано.

В его же донесении № 0015 уже от 5 мая 1960 года (документ № 3) отмечается: «В 8.46 на дальности 36 километров открыл огонь 5-й зенитный ракетный дивизион 37-й зенитной ракетной бригады и произвел пуск одной ракеты. Цель на удалении 26–28 километров от стартовой позиции зрдн произвела разворот на 180 градусов с изменением курсового параметра с 8 до 28 километров, вследствие чего ракета встречи с целью не имела». Здесь уже дана оценка результату стрельбы 5-го дивизиона 37-й зенитной ракетной бригады.

В докладе же комиссии генерал-полковника Кулешова другие данные: «В 8.41 цель была обстреляна 5-м зенитным ракетным дивизионом 37-й зрбр одной ракетой на предельной дальности (около 50 км). После старта ракеты цель совершила разворот вправо и не вошла в зону поражения этого дивизиона».

На Карте боевых действий ЗРВ (документ № 9) самолет U-2 никаких «выкрутасов», тем более на 180 градусов, не производил, о чем свидетельствовал и сам Пауэрс. В силу особенностей конструкции U-2 не мог производить таких резких маневров.

Все эти нестыковки в трех докладах – во времени, в координатах и параметрах, в траекториях ракеты и самолета, в результатах стрельбы – вызывают, мягко говоря, досадное недоумение.

Трасса полета самолета U-2, которую я снимал лично с планшета ДВО 5-го зенитного ракетного дивизиона 37-й зенитной ракетной бригады на участке город Кыштым – город Свердловск, была более прямолинейная, чем на Карте боевых действий ЗРВ 4-й ОА ПВО 1 мая 1960 года (документ № 9), и никаких «разворотов на 180 градусов» или «резкого поворота вправо» самолет не совершал.

Как видно, авторы этих трех противоречивых донесений преследовали одну цель – показать нулевой результат стрельбы 5-го зенитного ракетного дивизиона, то есть «отсутствия встречи ракеты с целью». Об этом свидетельствуют разнобой и подтасовка данных в донесениях и на картах боевых действий.

В противном случае, признав факт повреждения самолета U-2 ракетой 5-го зенитного ракетного дивизиона 37-й зрбр, очевидно, было бы трудно обосновать перед министром обороны и руководством страны все дальнейшие трагические события в уральском небе по его резолюции: «Кто же конкретные виновники?».

Единственные, кто, очевидно, был более независимым и менее ответственным за результат боевых действий, это начальник разведки 4-й ОА ПВО и представитель КГБ, которые подписали доклад начальника штаба 4-й ОА ПВО уже 6 мая 1960 года (документ № 5). В нем говорится: «Самолет U-2 нарушил границу СССР в 5.39 в районе Термез... Высота полета по маршруту – 19–22 километра. Сбит около 8.51 на станции Косулино на высоте 22 000 метров».

Обращаю внимание – самолет сбит до того, как дивизионы майора Воронова и капитана Шелудько произвели пуски своих ракет. Вот в чем причина появления пассивных помех в момент подхода ракет Воронова и Шелудько к цели, оказавшихся «фактически отдельными частями уже разрушающегося сбитого самолета».

В этом же докладе начальника штаба 4-й ОА ПВО (документ № 5) отмечается что «части самолета, разрушившегося в воздухе, упали:

а) фюзеляж без двигателя, хвостовой части и плоскостей – в районе 1 километра юго-западнее станции Косулино;

б) левая плоскость, оторванная на удалении 1 метра 67 сантиметров от корня крыла, найдена в 5 километрах южнее места падения фюзеляжа;

в) обломки правой плоскости с дополнительным баком обнаружены в 10 километрах юго-восточнее места падения фюзеляжа;

г) двигатель самолета фирмы Pratt & Whitney найден в 4 километрах северо-западнее места падения фюзеляжа;

д) хвостовая часть машины – в 12 километрах севернее места падения фюзеляжа и без осмотра отправлена на аэродром.

Возникает вопрос, как могли оказаться эти осколки самолета U-2 в непосредственной близости к поселку Косулино, рядом с которым дислоцировался дивизион майора Воронова, если согласно донесению командующего 4-й ОА ПВО № 0015 от 5 мая 1960 года дивизион Воронова «пуск ракеты произвел в 8.53 на дальности 22–24 километра и подрыв ракеты у цели произошел при прохождении целью курсового параметра на дальности 20 километров»? А в «Отчетной карточке боевой стрельбы 2-го зенитного ракетного дивизиона 57-й зенитной ракетной бригады» (документ № 8) записано: «Дальность пуска – 35 километров, дальность встречи – 27 километров»?

Очевидно, такой большой разброс частей самолета произошел после его поражения ракетой зрдн подполковника Новикова, в результате чего машина потеряла управление и начала кувыркаться, а ракеты Воронова и Шелудько добивали ее.

5. Еще одним независимым доказательством являются «Дополнительные показания летчика сбитого американского самолета U-2 Г. Пауэрса» (документ № 7, по данным КГБ от 11 мая 1960 года): «Г. Пауэрсу известно, что на самолете U-2 якобы нет оборудования для разведки ЗУРС и постановки помех, однако в хвостовой части самолета имеется станция для создания помех радиолокационным прицелам истребителей и системы наведения ракет класса «воздух-воздух».

Самолет U-2 набирает высоту 21 100 метров за семь минут и летит все время на практическом потолке – наивыгоднейшем для полета. Никаких резких изменений высоты или курса самолет не производит из-за легкости его конструкции.

Максимально допустимый крен самолета при развороте не превышает 10 градусов. Снижение самолета с высоты 21 100 и до посадки продолжается 30–40 минут. Для полета на малых высотах самолет не приспособлен.

Пауэрс пересек госграницу около 5.30 на высоте 20 100, затем вышел на практический потолок и, не совершая никаких эволюций по высоте и курсу, полетел по намеченному маршруту. Никаких маневров он на всем маршруте не производил.

Около 9.00 летчика вдруг ослепила сильная вспышка у хвоста самолета на высоте 21 740 метров, самолет потерял управление, вошел в штопор и начал падать. Вначале Пауэрс не мог катапультироваться, так как не мог вынуть свои ноги из-под приборной доски, где они были зажаты. Ему удалось катапультироваться с высоты около 11 тысяч метров, после катапультирования парашют раскрылся автоматически».

6. Что касается версии, распространенной СМИ в 1990–2000 годах о том, что летчик-истребитель капитан И. А. Ментюков на самолете Т-3 (предсерийный Су-9), поднятом на перехват самолету-шпиону с заданием уничтожить его во что бы то ни стало, вплоть до тарана, «пересек трассу самолета U-2 и газовой струей своего самолета сбил его», она оказалась плодом фантазии журналистов и самого капитана И. А. Ментюкова.

В действительности согласно донесению командующего 4-й ОА ПВО № 0015 от 5 мая 1960 года (документ № 5): «Самолет Т-3 (капитан И. А. Ментюков) был поднят с аэродрома Кольцово в 8.14 с заданием идти на таран... После набора самолетом высоты 20 750 метров истребитель был довернут на цель, но имея большое превосходство в скорости, он обогнал цель, не обнаружив ее, так как цель прошла выше на 2000 метров. При остатке топлива 650 килограммов летчику было приказано произвести посадку на аэродроме Кольцово. Посадка произведена в 8.52. Повторно с аэродрома Кольцово в 9.24 был поднят самолет Т-3 (летчик – капитан И. А. Ментюков) и посажен на аэродром, так как к этому времени самолет-нарушитель был сбит огнем ЗРВ».

Необходимо отдать должное мужеству и самоотверженности капитана Ментюкова, который, без сомнения, выполнил приказ командования идти на таран самолета-шпиона США, зная, что в результате этого он сам погибнет.

Все перечисленные выше факты являются несомненным подтверждением того, что U-2 был подбит ракетой 5-го зенитного ракетного дивизиона 37-й зенитной ракетной бригады (командир зрдн – подполковник И. И. Новиков, стартовая позиция дивизиона – станция Полдневая), выпущенной вдогон самолету и поразившей его. Необходимо сказать, что это был первый в истории боевой пуск ракеты С-75 по реальной цели. Он подтвердил высокие тактико-технические характеристики зенитного ракетного комплекса С-75.

В этом инциденте обнаружилось много проблем организационных, технических, во взаимодействии родов войск ПВО, в управлении войсками.

В заключение необходимо отметить, что после 1960 года было принято на вооружение и поставлено в эксплуатацию Войскам ПВО страны несколько десятков новейших образцов зенитных ракетных систем, систем автоматизированного управления войсками, радиолокационной техники, разработанных конструкторскими коллективами и созданных предприятиями промышленности СССР под руководством 4-го Главного управления Министерства обороны, возглавляемого легендарным летчиком генерал-полковником авиации Г. Ф. Байдуковым.

Хочется верить, что этот материал окончательно поставит точку в дискуссиях и спорах в печати, телевидении и Интернете о событиях 1 мая 1960 года. Несогласным советую обратиться в Центральный архив МО и изучить самим все упомянутые мной рассекреченные материалы.

Я как участник событий 1 мая 1960 года и единственный здравствующий из офицерского состава 5-го зенитного ракетного дивизиона 37-й зенитной ракетной бригады, принимавшего участие 1 мая 1960 года в уничтожении самолета США U-2, считал своим долгом восстановить истину даже через 50 лет. Надеюсь, мне это удалось.

Выражаю благодарность сотрудникам архивной службы Минобороны, Центрального архива МО за предоставленную возможность ознакомиться с материалами, а также сыну подполковника Б. Селина (в 1960 году – техника кабины «П» СНР-75 5-го зрдн) – Селину Сергею Борисовичу, посвятившему многие годы в память о своем отце сбору свидетельствующих документов, позволяющих восстановить справедливость в заслуге 5-го зенитного ракетного дивизиона 37-й зенитной ракетной бригады в событиях 1 мая 1960 года.